Ну разве сейчас кому-то может быть интересно, что вы писали о той или иной персоне в Rate или Orkut 15 лет назад? Представьте себе, может. Да еще как. Например, вашему потенциальному работодателю. Или кровному врагу.

Месть – это такое блюдо, которое лучше подавать холодным. И чем больше времени прошло с момента вашего эпистолярного всплеска ненависти, тем с большей вероятностью он аукнется вам бумерангом именно тогда, когда вы меньше всего ожидаете удара в спину.

В последние недели многие американские телезвезды оказались именно в такой ситуации. Так, одна из них лет семь назад назвала кого-то в Twitter педиком, и вот теперь вынуждена оправдываться и доказывать, что, мол, ничего плохого она не имела в виду и вообще давно уже стала совсем другим человеком. И подобное происходит не только в Америке. Эстонский политик Яак Мадисон чуть было не лишился своего депутатского мандата из-за откровенных постов в прошлом. Сравнение с бумерангом здесь неслучайно: некогда высказанное мнение продолжает тебя преследовать по жизни, даже если ты и переменил точку зрения.

Тема анонимных комментариев поднимается в Эстонии с определенной регулярностью и сейчас снова на повестке дня. Марике Королев при поддержке адвоката удалось доказать, что анонимных комментариев вообще не существует в природе: ты можешь наивно прятаться за какой-нибудь убогий псевдоним, но тебя всё равно вычислят. И если кого-то, да ту же Марику, например, оскорбят твои высказывания в сети, в нашем случае на форуме в Perekool.ee, администраторы ресурса тут же сдадут тебя со всеми потрохами, чтобы, не приведи Господь, не навлечь гнев на себя.

Перемещаясь из форума Perekool.ee на свою страницу в Facebook, условная Кукушка69 не задумывается над тем, что в социальных сетях она, как правило, зарегистрирована под своим настоящим именем. И адвокату даже не надо делать запрос администратору портала, чтобы установить личность накуковавшего. Я, например, не против брани в интернете. Более того, отсутствие словесной перепалки в комментариях к моему посту вызывает закономерный вопрос: что же я неправильно написал? А кто-то, наоборот, – убежденный противник брани. И горе мне, если этот кто-то заведует отделом кадров там, куда я мечтаю устроиться на работу.

Сегодняшние рекрутеры не ленятся прочесывать все нужные аккаунты в социальных сетях. И если у соискателя работы завалилось в Facebook старое фото, где он вместе с Петей и Васей самозабвенно соображает на троих, о карьерном росте можно забыть. А сколько развелось сейчас пытливых исследователей соцмедиа, которые отыщут скелеты даже в тех шкафах, откуда ты вроде бы их давно удалил!

Попробуйте, замахнитесь на серьезный пост в публичном секторе – и дело примет совсем дурной оборот. Если вы считаете, что ваши соперники станут зря тратить время и просиживать штаны, вы жестоко ошибаетесь. На каждого претендента будут трудиться в поте лица по три доморощенных детектива, которые начнут рассматривать вашу жизнь через толстенную лупу. И как только они что-то обнаружат, то на завтра об этом будут трубить уже все газеты.

В принципе, свобода слова как раз и дает нам право кого угодно назвать засранцем, не опасаясь при этом репрессий. И в каком-то смысле это действительно так, но у свободы слова есть своя обратная сторона. Банк, например, может не захотеть видеть грубияна в рядах своих клерков: а вдруг он отпугнет неучтивостью потенциальных клиентов? Поэтому, претендуя на какое-то место, не поленитесь проверить свои аккаунты в социальных сетях. Ведь вы могли и запамятовать, какую чушь бездумно постили когда-то на чужих стенах в Facebook. Я, например, действительно уже не помню.

Михкель Рауд

06.11.2018